Александр Нуждаев - Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]

Сейчас, например, наемник шел рядом с Подосёном — за время пути они окончательно подружились — и рассказывал:

— Вот когда я служил у вятичей, был там случай. Привели к жупану — это у них вроде князя, только выборный — человека и говорят: он, мол, убил нашего родича. Жупан спрашивает — убил? Тот ему — да, мол, убил. Жупан спрашивает — за что? А тот ему — за мечту. Это как? А вот так, говорит. Я его не за то убил, что он спал с моей женой, и не за то, что он от меня через печную трубу хотел сбежать, а за то, что он сверху крикнул: я еще сюда вернусь! — мечтатель, понимаешь!

— И чего? — Подосён остановился, устроил мешок поудобнее и двинулся дальше.

— Ну и ничего, — Драгомир прокашлялся. — За что его судить? Тем более что за измену по законам вятичей карают строго. Пришлось отпустить с миром.

— Здорово. А ты что, в то время у жупана в охране служил?

— Нет, я потом нанялся. А в то время в толпе стоял и все слышал.

Где-то в середине дня, когда солнце стало ощутимо припекать даже сквозь ветви, Муромец аккуратно сложил вещи на землю и потребовал привала.

— Я же не железный, целый день топать, — сказал он при этом. — Ноги болеть начинают.

В последние дни Илья и так шел дольше, чем остальные могли ожидать от него, так что требование признали уважительным и расположились на отдых.

— Ратибор, — позвал Подосён, разлегшись на земле и глядя в небо. — А какие из себя эти дивьи люди?

— Понятия не имею, — признался Ратибор. — Белоян сказал только — живут, мол, в Святых горах, а дальше ни слова. Но я думаю, что раз зовут их дивьими, то коли мы их увидим, то узнаем. А что?

— Просто в голову пришло, — зевнул оборотень.

— А на небе тучи, — встревоженно сказал Драгомир. — Как бы дождя не было.

— Не сахарные, — отозвался Муромец, — не растаем. И под дождем идти можно.

— Дождь — полбеды, — не согласился Драгомир. — Хуже, если гроза.

Действительно, гроза в лесу — дело очень опасное. Если уж застигла тебя, то лучше всего идти прямо по лесной дороге: Перун любит храбрых, поражая тех, кто прячется под деревом. Это всякий знает. Но вот как быть, если никакой дороги ни вблизи, ни вдалеке нету?

А похоже, что дело и впрямь шло к сильной грозе. Солнце заслонила черная туча, потом другая, и вскоре уже все небо грозно почернело, а сверху донеслись первые погромыхивания. Путешественники в это время шли вперед, надеясь найти надежное укрытие.

Глава четырнадцатая

Вскоре сосновый бор закончился, вернее, среди сосен стали все чаще попадаться разлапистые ели.

— Почему бы нам не устроиться под елью? — предложил Драгомир. — Деревьев в лесу много. Почему именно в наше должно ударить?

— Тоже верно, — Ратибор вытер лоб. На сей раз мокрым он был не от пота, а от ливня, хлеставшего все сильнее и сильнее. Гремело уже постоянно, а от молний весь лес то и дело озарялся мерцающим светом.

После недолгих поисков невысокого дерева отряд наконец расположился в естественном шатре, образованном еловыми лапами. Там было темно, но зато сухо. К тому же колючие ветви несколько глушили раскаты грома. Основная проблема состояла в том, чтобы заставить войти туда коня. Поначалу он упрямился, фыркал и даже пытался кусаться, но потом хозяин сказал ему на ухо пару слов, и конь немедленно подчинился. Правда, помещался он под елью с трудом, и для людей почти не осталось места, но все же лучше так, чем оставить бедную скотину под проливным дождем, да еще и с грозой. Мало того, что промокнет, так ведь еще может испугаться грома и понестись куда глаза глядят!

Драгомир выглянул наружу, тут же спрятался обратно.

— И с чего это Перун так разошелся? — задумчиво и как-то медленно сказал он. — Сколько на свете живу — немного таких гроз припомню. Не иначе опять кого-то нарочно поразить пытается…

— Главное, чтобы не нас, а остальное как-то без разницы, — беспечно отозвался Муромец. — Кстати, гроза навеяла. То место, куда мы должны забраться, недаром ведь Грозховым Пиком именуется. В него ведь каждую грозу не одна молния должна попасть. Как же стоит до сих пор?

— Не простые люди строили, — Драгомир прислонился к еловому стволу, стараясь не прилипнуть к смоле.

— Кого строили? — хором спросили все три богатыря.

— Пик, — Драгомир закрыл глаза. — Легенды ходят, что он руками человеческими сотворен. Или не человеческими, не знаю точно. Но в любом случае не простые то были каменщики. Раз уж сумели такую громаду отгрохать, сумели, наверное, ее и от молний защитить. К тому же вершинка-то Пика Грозового выше облаков находится. Коли и бьют в нее молнии, так снизу этого никак не углядеть. Тучи заслоняют. Вот коли будете в грозу на самом верху, да целы останетесь — расскажете мне потом.

Тут снаружи грохнуло так, что земля содрогнулась, люди повскакивали на ноги, а конь испуганно заржал. А уж вспыхнуло — даже сквозь еловые лапы видать.

Выбежав наружу, Драгомир вернулся, сильно изменившись в лице. Усы наемника встопорщились, как у кота, а кончик роскошной косы неестественно распушился. Да и сама коса проявляла отчетливое желание встать дыбом. И страх или же ярость были тут совершенно ни при чем.

— В соседнее дерево молнией ударило! — заорал он. — Полыхает! Уходить надо, пока пожар не начался!

Четыре человека и один конь поспешно покинули укрытие. Ратибор сразу же почувствовал, как все снаружи насыщено Перуновой мощью. Она покалывала кожу, заставляла волосы шевелиться. При каждом шаге тело легонько встряхивало. Такого Леший еще ни разу в жизни не испытывал. Потрясенный новыми ощущениями, он даже горящее дерево не сразу увидел. Хотя и на него посмотреть стоило.

Молния, по обыкновению, выбрала самую высокую ель, расщепив ее до середины. Теперь смолистый ствол пылал, словно хороший факел. В свете непрерывных молний это смотрелось весьма впечатляюще. Но стоять на месте и глазеть было уже некогда. В любой момент огонь мог перекинуться на соседние деревья, а верховой пожар в хвойном лесу — катастрофа.

Летние ливни обильны и коротки. Последние струи воды погасили-таки разбитое молнией дерево. Когда дымящиеся остатки скрылось из виду, небо уже начало проясняться.

Отряд медленно двигался по лесу. Хорошо еще, что в хвойных лесах землю устилают колючки, не давая ей сделаться скользкой и непроходимой. Хотя и они не всегда помогают. Особенно Илье Муромцу с его непослушными ногами. Ему всегда было трудно сохранять равновесие на скользком. За последние полчаса Муромец уже дважды оступался и с проклятиями валился на спину — путь шел под уклон.

Внезапно деревья закончились, а впереди показался пологий берег реки. По ту сторону, уже совсем невдалеке, высились Святые горы.